«Саламандровая» цивилизация Карела Чапека

     Карел Чапек – великий чешский писатель, драматург и пророк мирового исторического процесса. Ещё при жизни Чапек получил широкое признание как в Чехословакии, так и за её пределами: был номинантом Нобелевской премии по литературе 1936 года, основателем и первым председателем Чехословацкого Пен-клуба (в 1925 – 1933), членом Комитета Лиги Наций по литературе и искусству. Глядя на разрушения и неустроенность, в которые ввергла его страну Первая мировая война, он создаёт в 1922 году романы-антиутопии «Фабрика абсолюта» и «Кракатит». Видя, как набирают силу фашистские движения в Европе, Чапек составляет трагический прогноз трансформации человеческой культуры в своём знаменитом романе «Война с саламандрами» (1936 г.).  Очень разные по характеру прозаические произведения демонстрируют не только блестящее искусство реалистического описания, но и дар художественного предвидения. Показательно, что до 50-х годов XX века творчество Чапека было запрещено даже на территории Чехословакии – из-за чрезмерного пафоса свободы, индивидуальности человека и его права на полную морально-нравственную самостоятельность.
          Чапек умер в 1938 году, с ужасом осознавая, как после Мюнхенских соглашений его художественный сценарий захвата суши «саламандрами» претворяется в жизнь. Европа словно вложила сюжеты  Чапека в свои шаги по историческому пути двадцатого столетия. Прошедшая Первая мировая война, свидетелем которой он был, и грядущая вторая, до которой не дожил, но трагически её предвидел, стояли всесильными покровителями над глубочайшим символизмом его текстов.
     Свои самые знаменитые произведения Чапек написал по следам двух войн, итоги одной из которых он видел воочию, а итоги второй предвидел с ясностью пророка. Роман «Война с саламандрами» в своё время (1936 г.) стал актуальным отображением основных тенденций грядущего мироустройства, символом наступающей эпохи «запрограммированных» прессой масс, для которых понятие «цивилизация» подменено понятием «физическое распространение».       
     По сюжету романа человечество открывает неизвестный тип ящериц-саламандр, которые оказываются способны к обучению. Причём научить их оказалось возможным чему угодно, кроме совести и морали, и – поначалу безобидные – ящерицы превращаются из гостей человеческой цивилизации в её хозяев и, впоследствии, разрушителей.
           Фантастический сюжет содержит возможную схему геополитической и культурной реальности будущей Европы, показывая, каким может стать мир в отсутствие книжной культуры. Так, не умеющая говорить саламандра учится человеческому языку по ежедневным газетам, откуда быстро перенимает новый заметочно-заголовочный стиль общения и мышления. Она знакомится с человеческой культурой через упрощённый газетный язык, и главными событиями в мире людей для неё становятся рекламные объявления или результаты матчей. Саламандра легко и охотно осваивает картину мира, которая состоит из простых схем, не требующих интеллектуальных и, самое главное, нравственных усилий для их восприятия, и позволяет получить в воображении завершённый упрощённый образ мира. Так газета, проникая в сюжет произведения, демонстрирует одновременно свою власть и над формой, и над содержанием культуры XX века. Так оформляется парадоксальный и непостижимый вопрос эволюции к современному человеку: массовая газета как грядущий властелин разума человеческой цивилизации.
     Большая часть произведения воспроизводит коллекцию газетных вырезок швейцара Пана Повондры. «История современности» словно склеивается из обрывков газет и выглядит как огромная газета-летопись новой саламандровой культуры, культуры не связанных между собой заметочных заголовков, афиш, рекламных объявлений. И в этом океане смыслового хаоса тонут и теряются главные ценности тысячелетней христианской цивилизации.
     Чапек представляет расу саламандр как прообраз грядущего поколения людей, которому человеческая культура с рождения предстала не в виде огромного культурно-исторического духовного опыта, а в виде беспорядочной газетной информации. Газетное мышление саламандр логично подводит их к выводу об абсолютной непригодности человечества для саламандровой цивилизации.
     Так задолго до современных геополитических теорий Чапек решает тему языка как организатора цивилизационной территории. Культурная катастрофа Европы, наступающая вслед за утратой навыка к духовному освоению мира, описана Чапеком как потеря континентов, которые скрывает под собой вода – символ забвения и безвозвратной утраты. Действительно, для современного газетного мира всё богатство истории человечества не представляет никакой ценности. Массовая газета не терпит длительной серьёзной работы мысли, обдуманной фразы, а требует короткой, легковесной, поверхностной информации, ограничивая ею и чувства, и разум, и историю, и культуру. Чапек показал, что люди, избавляясь от интеллектуальных усилий по освоению многовековых достижений цивилизации, «осаламандриваются», то есть уничтожают сами себя, «подрывая» собственные духовные континенты, на которых стоит память о нравственных достижениях европейской эволюции. По мысли автора, если язык определяет бытие, то ложь и лицемерие, скрытые в сущности газетного обрывочного языка, неизбежно приведут к гибели книжной, высоко духовной цивилизации.
     Тема экспансии газетного мышления на европейскую культуру выводит проблематику «Войны с саламандрами» в ряд наиболее актуальных и для современной славянской цивилизации. Книжная культура, формировавшая на протяжении веков славянское цивилизационное пространство, сегодня словно переживает нашествие саламандр – невнятного языка вырванных из контекста фраз, обрывков лозунгов, афиш. Налицо угроза от мира воинствующих, лишённых культуры ящеров, обучающихся главным человеческим ценностям по «клочкам» из массовой прессы. На основе упрощённого и разорванного языка возникает упрощённая цивилизация, разрывающая на клочки – как газету – духовные ценности нашей общей истории.
     Актуальность романа сегодня состоит не только в том, что описанный Чапеком новый, «газетный» способ мышления прочно укореняется в современном обществе, вытесняя из его исторической памяти весь культурный опыт, накопленный человечеством. Чапек показывает, что новая жизнь по газетным заголовкам опускает человека до уровня ящерицы: газетный стиль способна усвоить даже саламандра.            
     Чапек обнаружил главную угрозу, обещающую превратить культурное пространство Европы в территорию для заселения, ценность в котором будет представлять лишь грунт под ногами, но не духовная среда, обустроенная христианской этикой. Но он понял и то, что угрозу эту Европа начала создавать для себя сама задолго до XX века. Чапек увидел европейскую культуру выхваченной из традиционного социокультурного контекста книжности – газетными заголовками, подобно тому, как некогда европейцы безответственно выхватили из естественной эволюции колониальные народы, не дав им возможность выработать свой собственный культурный опыт.
     Чапек даёт политическую оценку европейской культурной территории как центра стратегических цивилизационных решений, ошибка внутри которого может стоить жизни всему остальному миру. Европа предстала перед Чапеком на пике своего величия и геополитического могущества – вопрошающей королевой мира, желающей во что бы то ни стало проверить на прочность историю своего политического восхождения, словно хотела доказать самой себе, что своим величием она обязана марсовой звезде Рима! Чапек видел, как Европа под вой снарядов подбрасывала в воздух тонны своей земли, перемешанной с людьми, и они падали на прорывающиеся и взбухшие вены траншей на её теле. Карты на столах вождей покрывались красными стрелами. Оживший бог войны мраморными мускулами сжимал европейский разум, толкая миллионы людей в огненный океан… В океане Чапек увидел свою войну с саламандрами.
     Океан был для Чапека символом и предсказанием, он был дорогой, по которой к Европе пришли её колонии, пришло её будущее. Но именно океан стал судьёй и наказанием этого будущего. По океану к Европе плыли когда-то суда, полные мертвенного молчания истреблённых народов, корабли-призраки с воплями брошенных на съедение акулам рабов. Через столетия они восстали из пучин и повернули суда на обратный курс.
     Чапек стоял перед водами Влтавы и, глядя на бессмертную и жизненную сущность воды, думал о том, что выброшенные за борт рабы превратились в саламандр, готовых мстить без пощады и сомнений всему, что попадётся на пути. Чапек понимал, что выброшенные за борт эволюции народы без сомнения отдадут мораль в жертву – за право исторического воскресения! И это воскресение окрасило воды Европы в марсовы цвета. Чапек цепенел от мысли, осознавая, что океан ничего не забыл и принёс кровь убитых рабов в тихие реки европейских городов.      
     Океан был далёким миром для Чапека, лишь чешские реки роднили его землю с океаническими глубинами. Когда Европа начала сокрушать столпы своего культурного величия, Чапек увидел в пенистых гребнях новые существа. Чапек увидел силу, полную непримиримой ненависти, ибо только такая сила могла стать против европейского нигилизма, готового растерзать себя в попытках возвратить своё римское прошлое.       
     Естественно, Чапека волновал вопрос о роли славянской культуры в сохранении европейской цивилизации. Чехия Чапека – это и одновременно защищённый форпост славянской культурной территории, и то место, где, по сюжету романа, был допущен стратегический просчёт, приведший к внедрению саламандр в мир людей. Идея облегчения собственной жизни за счёт труда других, пусть даже и ящеров, привела к тому, что славянская ойкумена вообще (не только Чехия) стала терять высший, моральный контроль над нравственностью и человечеством.       
     Таким образом, сценарий Чапека поворачивается не только к будущему, но и к прошлому. Чехия предстает ойкуменой славянской культуры, отдалённой от агрессии ящеров моральной требовательностью, как и её земля – от вод мирового океана. Чапек связывает с культурой славянских народов морально-этические достижения всей человеческой цивилизации и, следовательно, ответственность за человека как за высшее творение Бога. Но именно временность этого защищённого состояния Чапек подчёркивает особенно, стараясь пробудить через славянский мир силы всего человечества и организовать их в пространстве книжного слова.       
     Стоящий на вершине европейского геополитического триумфа, Чапек смотрел гораздо дальше сиюминутных европейских завоеваний.
     Он видел, что к его ногам уже подступают волны поднявшейся за ним тихой Влтавы! Он видел, что океан бездуховности, кишащий саламандрами, уже надвигается, что его вещие символы повсюду, что мир производит «отрывки» и «заголовки» вместо полноценной культуры. Океаны газет, их сенсаций и афиш заполняли города, океаны неоновых реклам заливали народы и страны, океаны лжи и лицемерия бились волнами в постаменты великих вождей и великих художников. Чапек задал себе вопрос, что будет, если эти отрывки собрать по их же принципу обрывочности. Писатель упорно принялся за дело, и каждый раз закономерность повторялась – из обрывков по принципу обрывков невозможно было создать ничего, кроме гигантской саламандры.
     Роман К. Чапека заканчивается тем, что саламандры уничтожают континенты, взрывая территорию культурного бытия людей. Сбудется ли прогноз?